У ЗАПАДНЫХ ВОРОТ ЧЖЭНЬЧЖОУ. В ПУТИ НАПИСАЛ
И ПОСЛАЛ ЕМУ ЭТИ СТРОКИ
Голову туманит не вино,
И не от него моя печаль.
Хорошо бы повернуть коня
И галопом поскакать назад.
Он один остался из мужчин
В доме за порядок отвечать.
...Как же одиночество твое
Скрасить я могу, мой младший брат?
Поглядел с вершины - цепи гор!
Нет ни троп на склонах, ни дорог...
Ты еще заметен вдалеке,
И, увидев шапки силуэт,
Я подумал: "Худо ты одет
И, наверно, на ветру продрог..."
А мой конь бредет - и на горе
Словно топчет бледный лунный свет.
Гости постоялого двора
Веселы и радостно поют,
Удивился паренек-слуга:
Отчего я мрачен-удручен?
Знаю, без разлук не проживешь,
Чередой они сквозь жизнь идут,
Но неужто век скитаться мне
Далеко от дома, где рожден?
И сейчас, при тусклом фонаре,
Вспоминаю юные года.
Брат и я - мы в этот дождь ночной
Словно вместе, не разлучены...
В детстве так решили - чтобы впредь
Не нарушить слова никогда,
И не поколеблют наш союз
Ни почет, ни важные чины!
И ПОСЛАЛ ЕМУ ЭТИ СТРОКИ
Голову туманит не вино,
И не от него моя печаль.
Хорошо бы повернуть коня
И галопом поскакать назад.
Он один остался из мужчин
В доме за порядок отвечать.
...Как же одиночество твое
Скрасить я могу, мой младший брат?
Поглядел с вершины - цепи гор!
Нет ни троп на склонах, ни дорог...
Ты еще заметен вдалеке,
И, увидев шапки силуэт,
Я подумал: "Худо ты одет
И, наверно, на ветру продрог..."
А мой конь бредет - и на горе
Словно топчет бледный лунный свет.
Гости постоялого двора
Веселы и радостно поют,
Удивился паренек-слуга:
Отчего я мрачен-удручен?
Знаю, без разлук не проживешь,
Чередой они сквозь жизнь идут,
Но неужто век скитаться мне
Далеко от дома, где рожден?
И сейчас, при тусклом фонаре,
Вспоминаю юные года.
Брат и я - мы в этот дождь ночной
Словно вместе, не разлучены...
В детстве так решили - чтобы впредь
Не нарушить слова никогда,
И не поколеблют наш союз
Ни почет, ни важные чины!